Псоглавцы - Страница 86

Лиза уже вставляла одну доску нараспор между дверью и кирпичной ступенькой. Кирилл подался чуть в сторону.

— Правее! — скомандовал он.

Вторую доску Лиза вставила правее.

Кирилл оттолкнулся и отскочил от двери. Удары снаружи не прекращались, но доски держали. Теперь можно отступить отсюда.

По узкой лестнице вслед за Лизой Кирилл взмыл на второй ярус колокольни. Завалить бы этот проход мусором, создать пробку…

На втором ярусе оказалось чисто и совсем пусто. Кирпичный пол. Вверху — балки под колокола. Арки, открытые во тьму. Дощатая лестница вела на последний ярус колокольни. Из этой лестницы Лиза выломала две нижние ступеньки и принесла их Кириллу.

Кирилл промахнул взглядом по аркам. Восемь. Они начинались почти от пола, и посерёдке, как перила, их перехватывали кованые железные тяги. Кирилл выглянул из одной арки, навалившись животом на тягу. Спрыгнуть вниз — и бежать к дому Шестакова… Высота метров семь… Кирпичи, доски, бурьян… А если ногу сломаешь? И нужно, чтобы псоглавцы потратили на дверь ещё хотя бы минуту… Кирилл перебежал к другой арке, что смотрела на гребень крыши. Крыша — ржавая, дырявая… Другой стороной она утыкалась в кубический массив здания, на котором возвышался такой же ржавый и дырявый купол с башенкой. Можно выбраться на крышу, но что дальше? Всё равно надо прыгать… Колокольня тоже была ловушкой.

Внизу затрещала дверь. Всё, псоглавцы её разбили. Прыгать поздно. Псоглавцы умеют прыгать не хуже людей.

— Наверх! — скомандовал Лизе Кирилл.

Лиза проворно полезла по лесенке к дощатому потолку. Кирилл карабкался следом, но задерживался — выбивал пяткой ступеньки. Старые доски или вылетали из пазов, или ломались пополам. Хрен вам, твари, наверх не заберётесь…

Наверху Кирилл опустился на одно колено у края люка и сунул ногу в проём. От лестницы уцелели только две вертикальные доски, все ступеньки между ними Кирилл уже повышибал. Он принялся пинать по правой доске и наконец обрушил её. Пути на верхний ярус не осталось. Ярус оказался островком, поднятым над псоглавцами на четыре метра. И бежать с островка было совершенно невозможно.

Кирилл поднялся на ноги. Ярус — голая дощатая площадка между сквозными кирпичными арками. Сверху — внутренность кирпичного шатра, что венчал колокольню, с дыркой в острие. Сквозь арки открывалась ночная панорама долины Керженца. Мерцающая чёрная река. Мглистые пустоши. Тёмные, волнующиеся массы деревьев. Вон стёжка узкоколейки. Перелесок с кладбищем. Крыши далёкой деревни. И квадрат шестаковской усадьбы с тортом уолт-диснеевского дворца и четырьмя прожекторами по углам бетонной ограды.

Лиза подошла к Кириллу и прислонилась к плечу.

Внизу, под полом, слышались шаги псоглавцев, стук их когтей по кирпичам, хриплое дыхание. Время от времени раздавались глухие удары — то один оборотень, то другой прыгал и пытался зацепиться за край проёма, в который только что вела лестница.

— Кирюша… — прошептала Лиза. — Если они… заберутся сюда… давай… давай вместе… туда.

Кирилл обнял Лизу. Не надо туда.

— Не заберутся, — пообещал он, сам себе не веря.

Он подошёл к люку, присел на корточки и глянул вниз. Оба зверя были на втором ярусе, и оба сразу задрали морды, глядя на Кирилла. Сверху вниз они казались совсем не жуткими. Просто странные собаки на задних лапах, вроде огромных, лохматых, тёмных бультерьеров.

Псоглавцы смотрели не мигая, и Кирилл тоже внимательно рассматривал чудовищ. Кто из них был Саней Омским, кто Лёхой Годоваловым? О чём они думают сейчас? О том, как добраться до его яруса? А ведь придумают. Они умные. Сообразили же они, как остановить дрезину. И здесь сообразят. Залезут друг на друга. Или приволокут из храма какую-нибудь опору. И тогда Кирилл с Лизой возьмутся за руки и спрыгнут с колокольни.

У одного из псоглавцев задрожала верхняя губа, и раздалось сдержанное рычание. Кирилл усмехнулся. Можно было подразнить тварей, позлить их, но не тянуло. В их существовании крылась какая-то отчаянная тоска. Словно своим существованием псоглавцы были обязаны какой-то неправильности, несправедливости мира. Жалеть их не хотелось. Ненавидеть не получалось. А страх кончился.

Кирилл увидел, как у тварей начали белеть глаза. Были живыми, тёмными, блестящими, а становились тускло-серебристыми, слепыми. Оба псоглавца медленно и в лад повернули морды в одну сторону и словно застыли. Под их ногами осветился пол, и на его кирпичах появились резкие, чёрные тени тварей и арок. И под Кириллом тоже осветились доски помоста, словно где-то в стороне зажглись фары.

Нет, это были не фары. Не прожектор. Это на небе засияла луна. Огромная, жёлтая, мятая. Столько дней из-за торфяных пожаров не было солнца, но и луны ведь тоже не было. А сейчас вот выкатилась.

Псоглавцы медленно развернулись и медленно двинулись к арке, а потом друг за другом пролезли в проём и очутились на крыше.

Они всё-таки придумали, как добраться до верхнего яруса?! Кирилл вскочил и бросился к своей арке. Он увидел псоглавцев внизу на кровле храма. Но псоглавцы уже не смотрели на колокольню.

— Лиза! — потрясённо позвал Кирилл.

Лиза подбежала.

Твари смотрели на луну. Они казались загипнотизированными. Они медленно шли по гребню крыши прочь от колокольни. Они не спотыкались, не задевали ногами лохмотья рваного железа, не проваливались в дыры. Тени их, шевелясь, двигались по кровле.

— Что с ними? — спросила Лиза.

— Не знаю…

Псоглавцы подошли к тому месту, где железная крыша примыкала к основному объёму храма, и, не останавливаясь, ловко полезли вверх по отвесной кирпичной стене, цепляясь за выбоины. Они добрались до купола и полезли по нему дальше, выше, на самую макушку, где стояла маленькая круглая башенка барабана.